В отличие от Гароди в публикациях других ревизионистов поводом для отказа от принципа партийности в общественных науках служит, как это ни странно, описание современного этапа кризиса буржуазной политэкономии.
Почти через сто лет после судебного процесса по сделке 1620 г., в 1711 г., судья Паркер сформулировал закон, касающийся добровольного ограничения торговли, сложившегося к тому моменту, и этот его вердикт стал признанным ориентиром для всех последующих судебных решений.
Призывая вступить в деловые контакты с антимарксистскими течениями общественной мысли, он имеет в виду необходимость принципиальных уступок идеалистическим течениям философии, религии, буржуазной апологетике, мелкобуржуазному социализму.
Еще более неправомерным выглядит утверждение Гароди о лидерстве буржуазной экономической науки в области планирования.
Итак, в 1580 и 1620 гг. были установлены два важнейших принципа законодательства о гуд-вилле: иск о возмещении убытков, причиненных нематериальной собственности, и разрешение добровольной продажи своей свободы наряду с продажей своего бизнеса.
На ошибочном тезисе о «кейнсианской революции» Гароди строит всю концепцию развития экономической мысли середины XX в.
Правда, Гароди признает, что буржуазные теории «ориентированы главным образом на цели неокапитализма и приспособлены к его логике», тем не менее, он считает нужным заявить, будто программы, сформулированные при помощи этих теорий, «делают успехи и достигают неоспоримой эффективности».
По сообщениям, к 1580 г. некий портной «заработал прекрасную репутацию в своем ремесле, благодаря чему имел большие доходы; при этом он всегда ставил свою марку на изготовленную им одежду, чтобы все знали, кто был мастером».
При этом как кейнсианцы, так и представители неолиберального течения исходят из возможности бескризисного, равномерного развития капиталистического хозяйства, провозглашают принципиальную достижимость «устойчивого динамического равновесия».
Такое положение, однако, было возможно лишь в связи с неразвитостью социальных антагонизмов буржуазной формации и не могло продолжаться после выхода на арену классовой борьбы новой самостоятельной силы — пролетариата.